Войти или зарегистрироваться
и стать активным блоггером

Любой блог можно сделать коллективным. Для этого надо определенным (или всем) пользователям дать права на запись в него.

Жизнь прекрасна

Я выжил!?

За последние два года я трижды мог оказаться «на том свете». В июле 2008г. перенёс первый крупноочаговый инфаркт. Инфаркт случился у меня в лесу, куда я поехал на велосипеде собирать чернику. Уже по дороге в лес я никак не мог понять, почему не могу развить нормальную скорость движения. Приехал в лес, стал собирать ягоды и вдруг резкая сильная боль за грудиной. Я весь взмок, меня вырвало. Затем немного отпустило и я, решив, что это отравление, попытался опять собирать ягоды. Боль не утихала, и понемногу мне стало приходить в голову, что нужно возвращаться домой. Сел на велосипед и потихоньку стал двигаться из леса, но меня «пронесло по тяжёлому». При выезде из леса боль опять усилилась, а нужно было ехать 5-7км. Я уже не мог держать руль велосипеда двумя руками и рулил поочередно то одной рукой, то другой. Боль жуткая за грудиной и в руках. По дороге всё думал, что со мной могло произойти. Решил, что это не инфаркт – поскольку всё ещё еду на велосипеде и не падаю.
Приехал домой к родителям, поставил велосипед в сарай. Все домашние всполошились, увидев меня. Слышу, сестра говорит: «Он умирает». Мне дали валидол, вызвали «скорую». Я не мог лежать, стоял. Приехала скорая, девушка-фельдшер (или медсестра) спрашивает меня: «Поедете в больницу?» Идиотский вопрос!
Привезли в больницу, в приёмном отделении стали делать кардиограмму. У меня грудь волосатая, присоски отваливаются, притащили второй аппарат, бегают вокруг меня. У меня, по-видимому, от кислородного голодания стали трястись ноги. Какой-то мужик кричит: «Перестань трясти ногами». Мне стало смешно.
Наконец сделали кардиограмму и стали отправлять меня в реанимационное отделение. Девушка со «скорой» говорит мне: «Ещё будете танцевать», а отцу «Всё хорошо». Он заволновался: «Как хорошо, если отправляют в реанимацию».
Подняли меня в коляске (до этого я ходил сам) на второй этаж в реанимацию, подвезли к кровати, и здесь мне стало совсем плохо – я уже не мог сидеть. Только помню: перекинули меня на кровать, стали подключать к какому-то аппарату, в голове мелькнуло: «Теперь выживу», расслабился и отключился. Очнулся через некоторое время и услышал, как врач указывал медсестрам внимательно следить за мной.
То, что у меня инфаркт узнал только через неделю. Однако у меня сильное сердце. До инфаркта я отжимался от пола на кулаках около 100 раз за 1 минуту. По-видимому, это и спасло меня. В Ивьевской районной больнице мне поставили диагноз крупноочаговый инфаркт осложненный кардиогенным шоком. Через две недели в Гродненском кардиодиспансере мне поставили уже неправильный диагноз – не Q-инфаркт. Как потом мне объяснили в Минске – я очень быстро восстанавливаюсь, уже через полгода кардиограмма не показывала наличие у меня инфаркта и глубокие рубцы от него обнаружили только при проведении сцинтиграфии (исследование с помощью радиоизотопа) в Аксаковщине.
Выжил после первого инфаркта, но остался без работы. Полгода был безработным. Ректоры Гродненских ВУЗов Пестис В.К. и Ровбо Е.А. оставили меня буквально «помирать на улице». Хотя, наверное, есть какое-то «божье провидение», или судьба, рок в этом, или что-то другое. Если бы я не уехал из Гродно и не переехал бы в Минск, то сейчас не писал бы этих строк, а лежал бы на Ивьевском кладбище рядом со своими дедушкой и бабушкой.
Хорошо, что есть родители, братья и сестра. Они поддержали меня материально и морально, не дали умереть с голоду.
В январе 2009г. устроился на работу в Минск, доцентом в РИПО. Кафедра интересная – три штатных преподавателя, остальные совместители. Среди них заместитель министра образования Республики Беларусь, начальник управления минобразования, депутат палаты представителей, ректор и первый проректор РИПО, бывший замминистра образования и др. Коллектив хороший, контингент слушателей отличный – директоры, заместители директора, резерв руководящих кадров системы профтехобразования РБ. Есть также директоры школ (одна из них была моей дипломницей), заведующие детскими садами (сейчас моя дипломница) и др.
В сентябре 2009г. устроился также на работу (полставки и почасовая) доцентом в БГУ. Коллектив замечательный, студенты (в основном студентки) тоже. Всё хорошо.
Октябрь-ноябрь 2009г. выдались сложными. В РИПО проходили государственные экзамены, я секретарь ГЭК. Члены ГЭКа – заммимнистра, начальник управления профтехобразования минобразования, первый проректор РИПО, завкафедры, бывший замминистра. У заведующего кафедрой через день умерли дочь и сват, он появился на работе только в последний день работы ГЭКа. Методистка заболела и месяц отсутствовала на работе. Как шутили в РИПО - я провёл ГЭК на пару с замминистром образования. Много занятий было и в БГУ, куда ещё и приходилось добираться более 1,5 часа.
И вот однажды ноябрьским утром поднимаюсь по распорядку в шесть утра, делаю зарядку, готовлю завтрак… Около семи утра стал одевать пиджак и почувствовал боль за грудиной. Прилег, боль не проходит. Но решил всё-таки идти на работу (в 8.30 у меня были лекции), вышел на улицу, но становилось всё хуже. Вернулся в квартиру, вызвал скорую помощь.
Когда приехала скорая совсем отшибло память – не мог вспомнить, где лежат кардиограммы, они нужны были для сравнения. Вспомнил только в больнице.
Мне поставили диагноз – предынфарктное состояние и отвезли в 9-ю больницу г. Минска. Здесь сделали кардиограмму и подтвердили диагноз, поставленный врачами скорой помощи.
Назавтра, под утро, около пяти часов, почувствовал боль за грудиной. Сказал об этом медсестре, она передала это дежурному врачу. Тот приказал (какой «козел»!!) ей сделать мне обезболивающий укол. Я уснул. В 10 часов меня пешком отправили на кардиограмму – кардиограмма показала крупноочаговый инфаркт.
Но я так и не почувствовал, что у меня инфаркт и виной всему Настя. Красивая, скромная девушка, процедурная медсестра. Она ставила мне капельницу и как только мне разрешили ходить я стал пропадать у неё в процедурной. Сейчас ей 23 года, тогда было 22. Замечательная девушка, благодаря ей, я, наверное, и выжил. Приятно было целоваться с ней, чувствовать горячее девичье тело, видеть её прекрасные глубокие глаза.
Затем меня отправили в Аксаковщину на реабилитацию. Настя дала свой телефон, но взяла трубку лишь один раз. Затем перестала отвечать на мои звонки. Понятно, возраст, здоровье – девочка опомнилась.
Сразу после Аксаковщины вышел на работу в БГУ – «на носу» сессия, нужно было принимать зачёт и экзамен у студентов. В РИПО на работу не ходил – был на больничном.
Я обычно ходил на работу с ноутбуком. Решил не изменять этой традиции и после инфаркта. Оказалось, что он для меня тяжеловат. Пока дошёл до автобусной остановки (метров 100-150) мне стало плохо – пришлось применять нитроглицерин. То же пришлось делать и на обратном пути с работы. Больше ноутбук не брал.
Чувствовал я себя неплохо. Точнее болей не было, но была какая-то слабость во всем теле. Поэтому я боялся выезжать из Минска куда-либо.
В октябре 2010г. подошла моя очередь делать коронографию. В результате мне поставили диагноз безболевая ишемия миокарда. И как сказали, мне нужно делать шунтирование ПМЖВ, но попытаются поставить стенты.
27 апреля 2010г. мне сделали стентирование – поставили два стента общей длиной 42мм. Уже на операционном столе услышал, что нахожусь в предынфаркном состоянии. Оказалось, что у меня устье ПМЖВ «забито» на 98%. Удивительно, что при этом я неплохо себя чувствовал. Никаких приступов стенокардии не было. Врач потом мне объяснил, что если бы у меня произошел инфаркт, то я вряд ли бы выжил, а если бы выжил, то был бы уже никуда не годен. Операцию сделали вовремя.
Однако, как за месяц у меня мог так «забиться» сосуд? Объяснение возможно в следующем. Месяц перед операцией, по шесть дней в неделю у меня было по восемь лекционных часов в день. Мне пришлось работать за себя и за того парня. Моя нагрузка составляла по 4ч в день, один из наших совместителей в последний момент отказался вести предмет и его перекинули мне. Результат, как говорится, налицо.
В Аксаковщине, на реабилитации, познакомился с Мариной, медсестрой из приёмного отделения. Я её видел и зимой, но тогда голова была «забита» Настей. Оказалось, что Марина моя землячка, ей 24 года, заочно учится в институте физкультуры. Красивая ответственная девушка. Гуляли около озера, целовались, но телефон не оставила. Взяла мои телефоны, но не звонит. Случайно встретились в Минске, опять поцелуй, но звонка нет. Это жизнь, девочка что-то планирует своё.
Находясь в Аксаковщине вплотную занялся вопросом происхождения тюрков (у меня Интернет через МТС-вский модем) – эта тема меня давно интересует. Проделал неплохую работу, приобрел новые знания. Надеюсь со временем написать книгу.
В РИПО, в группе, в которой я проводил занятия, оказалась девушка – знаток хиромантии. Посмотрела мою руку – сказала, что доживу до 90 лет. У меня есть знак на руке – я всё думал, что он означает. Жена брата говорила, что он означает какое-то предназначение ради которого я живу. Я, посмотрев книги по хиромантии, склонялся к тому, что это знак смерти. По мнению девушки, он показывает, что решалось, буду я жить или нет. Я не рассказывал ей о своих инфарктах, может она и права.
Недавно «В контакте» завел подругу ясновидящую, которую смотрит фото. Попросил её написать, что меня ждёт. Она ответила, что предпочитает не иметь дела с мертвецами, но из друзей не ушла.
Сейчас живу, строю планы – нужно как-то помогать детям (им 18 и 17 лет), решить жилищный вопрос (в Минске у меня нет квартиры), написать книгу. "Крутил велосипед" - показал результат как призывник в армию (так врач сказала). Надеюсь жить долго.